Стамбул — город, который берет в плен каждого, стоит только пройти по его улицам и площадям. Стамбул — это город разбушевавшихся ароматов (моря, рыбы, жареных каштанов, булочек с кунжутом, вареной кукурузы, кофе, специй, гранатов и бог знает чего еще), звуков (азана, текущего над городом, чаек, уличных зазывал, вавилонского многоязычия) и цветов (ковров и подушек, горящих всеми оттенками красного и, конечно, бирюзового, который в османской культуре царит над всеми цветами).
Вот как русский артист Александр Вертинский, находясь в Турции в 1920-х гг. вместе с другими белоэмигрантами из России, описывал Стамбул: «Сказочный город, весь залитый солнцем… Тонкие иглы минаретов. Белосахарные дворцы… Красные фески, море красных фесок. Люди в белом. Солнце. Гортанный говор. И флаги, флаги, флаги».
С тех пор прошло почти 100 лет, но главные ощущения от Стамбула не меняются: сегодня здесь минареты пронзают время, история встречается с жизнью, кварталы ремесленников сосуществуют с роскошью султанских вилл и особняков, современные хипстеры и красотки сливаются в городском потоке с девушками в хиджабах и почтенными отцами семейств, неспешно беседующими под деревьями на пластиковых стульях.
Первые общественные организации
История Стамбула неразрывно связана с черкесской историей, с черкесской диаспорой, которая начала формироваться в Османской империи во второй половине XIX века. Когда менялось политическое и культурное пространство этого города, вместе с ним менялась жизнь черкесов в этой имперской столице.
Для черкесов Турции начало ХХ века было очень насыщенным временем — создавались первые общественные организации, где самые образованные и мотивированные искали не только формы возможной самоорганизации, но и способы сохранения черкесской идентичности. Впервые мы слышим голоса молодых черкесских женщин: в своих публицистических статьях они пишут о том, как сохранить свои корни, язык, культуру… Это время первых черкесских газет и журналов, время создания и реформирования алфавита и первых попыток завязать регулярные контакты с утраченной родиной.
В 1908 году в Стамбуле создается Черкесское общество единения и взаимопомощи, а через 10 лет, в сентябре 1918 года, женское крыло этой организации — Общество взаимопомощи черкесских женщин (ОВЧЖ). У истоков общества стояли пять стамбульских черкешенок: Хайрие Мелек Хунч (президент), Сеза Пух Ханым, Макбуле Берзек, жена османского депутата Мажара Мюфита, Эмине Решит Залик, жена отставного османского генерала Решита Паши, Файка Ханым, жена египетского паши — черкеса Исхака. Все они были из известных и хороших семей, получили прекрасное образование, знали несколько языков.
Хайрие Мелек Хунч окончила Notre Dame de Sion — французскую высшую школу для девушек в Стамбуле. Она была одной из немногих мусульманок, кто учился в этой престижной школе. Кроме турецкого и французского, Хайрие Мелек говорила на нескольких диалектах черкесского, на убыхском и абхазском языках. Она вместе с Сезой Пух издавала журнал Diyane, выходивший на черкесском и турецком языках с 1920 года дважды в месяц.
Сеза Пух написала в одном из номеров журнала: «Ценность цивилизации пропорциональна статусу женщины в обществе. Пока женщины могут свободно проявлять свои природные таланты, они всегда помогают развитию общества. Когда их роль снижается, это приводит к гибели цивилизации». И эти слова вполне можно рассматривать как кредо Общества взаимопомощи черкесских женщин.
Интерес для исследователей
Общество открыло в Стамбуле замечательную школу, историю которой еще предстоит академически изучить отечественным историкам. Школа существовала недолго — с 1919 года до сентября 1923 года. Здание, в котором она находилась, сохранилось в Стамбуле до сих пор и находится на холме Акаретлер в доме №52. Проект Черкесской школы был еще в планах Черкесского общества единения и взаимопомощи, но реализовался не сразу.
Школа была частной, с шестью классами. Сначала директором был Мустафа Бутбай, но его позиция по ряду вопросов не нашла поддержки у совета директоров школы, и Мустафа Бутбай ушел в отставку, а на его место была назначена 20-летняя Сеза Пух Ханым. Позже в своей книге Мустафа Бутбай написал: «Меня назначили директором. Затем я ушел в отставку из-за спора, который разразился между мной и советом директоров относительно учебной программы. Совет директоров хотел, чтобы образование осуществлялось на черкесском языке, и поддержал такую идею. Я считал, что это неприемлемо с юридической точки зрения, образование должно осуществляться на турецком, но для желающих учиться на черкесском можно открыть отдельный класс. Мое предложение было отклонено, и я настоял на отставке».
Просуществовавшая в Стамбуле совсем недолго, Черкесская школа тем не менее стала уникальным опытом самоорганизации, поиска педагогических моделей в условиях проживания в диаспоре. Ее опыт может быть востребован и сейчас.
Сеза Пух Ханым, дочь генерала, родившаяся в аристократической семье, получила хорошее образование — окончила Американскую среднюю школу для девочек. Несмотря на свой юный возраст, она прекрасно справлялась с обязанностями директора школы. Благодаря ее личным усилиям и связям ее семьи, а также тому, что она была вхожа во влиятельные круги Стамбула, ей удавалось продвигать свою школу во многих областях. К образованию детей были привлечены лучшие интеллектуальные силы черкесов Стамбула — адвокаты, дипломаты и бывшие военные, профессиональные музыканты и художники щедро делились знаниями с учениками.
В школе училось 150–180 детей, в каждом классе 25–30 человек. На старых черно-белых фотографиях, немногих документальных свидетельствах, способных рассказать о школе, мы видим учеников и учителей: рафинированных, по-европейски одетых преподавателей, мальчиков, с достоинством носящих черкески, папахи или фески, и нарядных девочек в национальной и европейской одежде.
Общество взаимопомощи черкесских женщин в Стамбуле принимало эмигрантов, бежавших из России в 1920-е гг., и поселяло их в здании школы, а их дети могли здесь же учиться.
Хотя школа была открыта для всех, ее посещали в основном черкесские дети. Персонал и преподаватели школы в основном были волонтерами и не получали зарплату, только несколько человек имели постоянное жалованье. Сбор, взимаемый с учащихся, шел на оплату аренды здания, текущие расходы, заработную плату некоторым преподавателям. Здесь же располагался кондитерский цех, где работали нуждающиеся черкешенки.
Три инновации
В школе была сформирована система совместного обучения мальчиков и девочек, что по тем временам можно считать смелым шагом. Предлагалось три инновации: детский сад, совместное обучение мальчиков и девочек и, наконец, обучение родному языку на основе латинского алфавита.
Впервые на территории мусульманского государства, Османской империи, девочки и мальчики учились вместе. Кроме того, при школе был открыт детский сад для детей 4–6 лет. Для первой четверти ХХ века появление такой формы воспитания и обучения тоже стало инновационным. Этот детский сад был одним из немногих в государстве.
Также впервые на территории Османской империи в мусульманской школе дети обучались родному языку на алфавите, основанном на латинице. И эта инновация соответствовала высокой репутации черкесской элиты в Стамбуле. Латинский алфавит использовался не только в школе — Черкесское общество единения и взаимопомощи печатало книги с использованием такого алфавита и отправляло их на Кавказ.
Помимо турецкого, истории и географии, дети обучались черкесскому языку, истории и географии Черкесии. Язык, литература, география и история Кавказа преподавались на черкесском языке, остальные предметы, включая французский язык, географию, рисование, музыку, танцы и гимнастику, — на османском. Кроме того, неотъемлемой частью учебного плана были занятия английским языком. Руководство школы, уделявшее особое внимание культурному развитию детей, решило учить их игре на фортепиано, танцам и театру, а также живописи, музыке и развивать физическую культуру.
Чему учили
Сеза Пух вела уроки турецкого языка и географии, Ламия Джанкат читала лекции по языку, истории и географии Кавказа и Черкесии, а Хилми Цей учила детей черкесской литературе и поэзии. Адвокат Шами Тиме учил детей черкесскому произношению. Зеки Вендж Ханум была учителем турецкого в двух классах. Лутфулла Шао, выпускник Лозаннского университета, преподавал французский язык (позже он был назначен дипломатом в Саудовскую Аравию). Васфи Гюзар преподавал биологию. Кроме того, известно, что в школе работал учитель английского языка, получивший образование в Великобритании. Уроки рисования вел художник Намик Исмаил Зефи, а Бленао Харун преподавал черкесский язык, историю и географию Черкесии. Профессор Хеге преподавал музыку, играл на черкесских инструментах, привезенных из района Узунь-Йала из Кайсери и Генена (Gönen — город и район в провинции Балыкесир и город и район в провинции Ыспарта. — Прим. НН), и коллекционировал ноты, играл на рояле и читал лекции. Детей учили играть на пщынэ (адыгской гармошке). Икбал Ханым преподавала сольфеджио. Майор Саит Нахуш Бей, ушедший в отставку после службы в военных училищах Дамаска и Эдирне, был учителем физкультуры. Кроме того, армянская девушка Мелиха обучала детей популярным танцам тех лет — польке, мазурке, кадрили и вальсу.
Особую атмосферу создавал школьный театр: на сцене девочки и мальчики ставили пьесы и играли в спектаклях в национальных костюмах. Пьеса «Навстречу Кавказу», написанная Сезой Пух, пользовалась большим успехом — спектакль шел несколько раз. Специально для театральных постановок в швейной мастерской школы шили костюмы.
Достаточно самого беглого взгляда на перечень предметов и уровень преподавателей, чтобы понять, что целью обучения было не только дать детям необходимый объем знаний, но и научить их адаптироваться к социокультурному контексту, в котором им предстояло жить, а также воспитать их в духе черкесской культуры.
Социальный проект
На первом этаже школы Общество взаимопомощи черкесских женщин, в уставе которого говорилось, что оно будет искать возможности для предоставления работы нуждающимся, создало мастерскую по пошиву одежды и магазин. Тех женщин, кто не умел шить, обучали этой профессии, а опытные портнихи придумывали костюмы для состоятельных людей города. Заработанные деньги делили поровну. Поэтому, говоря современным языком, Черкесскую школу можно считать и социальным проектом.
Просуществовавшая в Стамбуле совсем недолго, Черкесская школа тем не менее стала уникальным опытом самоорганизации, поиска педагогических моделей в условиях проживания в диаспоре. Ее опыт может быть востребован и сейчас.
Если окажетесь в Стамбуле, поднимитесь на холм Акаретлер и посмотрите на это здание — возможно, оно все еще хранит дух и мечты черкесских интеллектуалов начала ХХ века об образованных и культурных потомках…
Источник : Советская Адыгея
